Российский популизм бьет по российским топ-менеджерам

В последнее время широко обсуждается вопрос ограничения зарплат (а, вернее, вознаграждений) для топ-менеджеров государственных компаний. Это предложение встречает такую горячую поддержку в российском обществе — но, с точки зрения бизнеса абсолютно бессмысленно.

Причину поддержки понять легко. Россия — страна с относительно высоким коэффициентом Джини, это значит, что в нашей стране достаточно высокая степень расслоения общества по имущественному признаку. Так было не всегда: экономическую модель Советского Союза можно много ругать, но разница в доходах между гражданами страны была не столь заметна. Естественно, что после резкого роста неравенства доходов люди поддерживают ограничение зарплат депутатам, чиновникам и, наконец, топ-менеджерам принадлежащих государству корпораций.

Проблема в том, что если должность депутата или чиновника — своего рода монополия, если россиянин хочет заниматься политикой или работать на госслужбе, то выбора у него нет, то менеджеры могут свободно выбирать работодателя, причем не только в России, но и за ее пределами: рабочую визу небедному профессионалу с удовольствием выдаст почти любая страна мира.

При этом в России топ-менеджеры уже сейчас, и без всяких ограничений, получают меньше своих коллег в западных корпорациях. Так, размер вознаграждения за 2019 год руководителей банков JPMorgan chase и Morgan Stanley составили около $32 млн долларов каждому из них. Для сравнения, выплаты всем 11 членам правления Сбербанка по итогам 2019 года составили суммарно 6,3 млрд рублей (порядка $8,3 млн долларов на каждого), пишет инвестиционный стратег УК «Арикапитал» Сергей Суверов в своей колонке в Forbes.

Стоит учитывать, что менеджерам российских госкомпаний приходится работать в условиях западных санкций, которые направлены, зачастую, не против конкретных бизнесменов или политиков, а против экономики страны. То есть в зоне их ответственности и десятки тысяч работников, и прибыль акционеров (а значит и государства), и развитие всей экономики страны.

А компании работают на конкурентном глобальном рынке и обеспечивают львиную долю поступлений доходов бюджета, основной поток инвестиций в реальный сектор экономики и реализацию крупнейших инвестиционных проектов (по подсчетам МВФ, их вклад в ВВП страны составляет 33%, а Moody’s оценивает этот показатель в 40–50%). И конкурировать за опытные управленческие кадры приходится не на российском, а на глобальном рынке.

На этом фоне сложно объяснить смысл введения внутренних санкций в отношении менеджеров и компаний, против которых уже действуют внешние.

«Зато для возбуждения общественности идея подходит как нельзя лучше. Учитывая популистский характер отечественной оппозиции, мысль с равным успехом могут подхватить для дальнейшего развития как левые, так и популисты. Эдакий идеальный пас. И время выбрано как специально: на носу голосование по поправкам в Конституцию», — отмечает Сергей Суверов.

Учитывая, что инициировавшие дискуссию чиновники, говорят, близкие к первому вице-премьеру, не могут не понимать последствий нововведений, происходящее можно считать не просто законотворчеством, а настоящей политической провокацией, направленной на подрыв нормальной работы многих крупнейших российских госкомпаний, которые, с одной стороны, должны работать в рыночных условиях, а, с другой, не должны из-за чего-то предлагать своим работникам рыночные зарплаты.

Polit.ru